Только хорошие умирают молодыми - Страница 84

Денис коротко кивнул и опять постарался втянуть плечи и прикрыть уши от ветра.

— Я, Денис, конечно, от многих обязанностей освобожден, — продолжал Музыкант. — Но начнется наступление — и я стану подневольным человеком. Штаб скажет: брать гостиницу — значит, буду брать гостиницу. Меня на самом деле вот что смущает. Танки — это здорово. Но Доценту и его друзьям не хуже любого из нас известно, что крысы отлично знают подземные коммуникации. Они как были хвостатыми тварями, живущими в канализации и подвалах, так, по сути, ими и остались. Что они собираются делать со своими гусеничными коробками, когда какой-нибудь крысиный спецназ по неизвестному нам тоннелю зайдет в тыл и примется жечь танки?

— Остается надеяться, — вздохнул Денис, — что отец знает ответ на твой вопрос. А почему бы тебе, кстати, не пойти и не спросить?

— Потому, — резко и зло ответил Олег, — что потом, по словам Доцента, мне придется пойти куда-нибудь еще. Очень-очень далеко. А я не хочу. Не любит он, когда я с вопросами пристаю. Слушай, — спохватился он, — а почему тебе интересно, что я буду делать во время наступления?

— Да так, — неопределенно ответил Денис. — Просто любопытно.

Музыкант ожидал, что сын Вась-Палыча, принеся ему важные, как он считал, известия, опять будет уговаривать снайпера на какие-нибудь действия. Однако, вопреки ожиданиям, тот не стал разглагольствовать о необходимости взять власть в свои руки или об определении новых стратегических задач. Он пересказал то, что услышал, собрался и ушел. Олег так и не понял, действительно ли Денис собирался что-то предпринимать, надеялся на то, что Музыкант даст какой-нибудь совет, или на самом деле рассказал о планах насчет гостиницы «Центральная» просто так, без какой-либо задней мысли.

Наступление началось, как и планировалось, в пять утра. Патрули крыс бесшумно отправились в небытие, чему поспособствовал и Музыкант. Ему действительно пришлось участвовать в операции, но без всяких приказаний и распоряжений. Просто за день до часа «икс» явился вестовой и передал конверт. Там рукой Доцента излагалось предложение взяться за разведку и снятие часовых. Именно предложение, что особенно приятно изумило Олега. Что-то Штаб меня балует, подумал он и вдруг развеселился, вспомнив давнишний разговор с Денисом, в котором сын Вась-Палыча рассказывал, что его отец предлагал установить за Музыкантом слежку. Интересно, они действительно пытались что-нибудь такое провернуть? И если пытались, то слежка за мной уберется хотя бы на время наступления? Как они себе представляют разведчика, за которым тянется хвост?

Незадолго до начала боя Музыкант получил личное указание Доцента в драку особо не лезть, но быть всегда под рукой — на всякий, как выразился штабист, «мать его за ногу, долбаный случай». Но первое время никаких «долбаных случаев» не предвиделось. Операция напоминала грандиозную симфонию, которую разыгрывает по нотам титулованный оркестр во главе с неоднократно премированным и обласканным вниманием публики дирижером.

Масштабы наступления впечатляли. Его явно готовили долго и серьезно. Горючего велено было не экономить, а патронов не считать. Штаб стянул к площади перед гостиницей несколько сотен бойцов, а также сотни три резерва и так называемой «второй линии», которую в городе между собой нередко звали вторым сортом: женщины, старики боеспособного возраста, недавно взявшие в руки оружие подростки. Восемь танков — неведомые крысам джокеры из штабной колоды — открыли огонь по «Центральной» и быстренько превратили главный корпус здания в пылающие руины. Но тотальное уничтожение былой гордости Города в планы Штаба не входило, они собирались в будущем использовать гостиницу с той же целью, что и крысы: создать на ее базе мощный укрепленный пункт. Так что под рокочущий аккомпанемент танковых орудий, безжалостно давивших огневые точки в близлежащих домах, вперед двинулась пехота.

Крысы, которым особо нечего было противопоставить обрушившемуся на них шквалу огня, сопротивлялись вяло. Один танк, правда, схлопотал из непонятно откуда взявшегося гранатомета, но попадание нельзя было назвать особо удачным: граната разорвала гусеницу и всего лишь временно лишила боевую машину хода. Окно, из которого вылетела граната, на некоторое время стало объектом пристального внимания прочих танков, и больше гранатометчик признаков жизни не подавал.

— Ну что, Музыкант, — благодушно осведомился довольный ходом разворачивающегося боя Доцент, — похоже, наша берет?

— Ура, мы ломим, гнутся крысы? — в тон ему подыграл Олег.

— Помню, помню, — пробурчал Доцент. — Лермонтов, «Бородино». В школе мы его учили, когда были еще совсем сопляками.

Музыканту не хватило духу поправить его. Тем более что он вдруг почувствовал, как на поле боя что-то неуловимо изменилось.

Доцент этого, разумеется, заметить не мог. Но он почуял изменение в состоянии Олега.

— Олег, — позвал он, — а Олег? Ты чего? Какая-нибудь фигня случилась?

Снайпер только кивнул в ответ, напряженно вслушиваясь в свое шестое чувство. Но сосредоточиться мешала постоянная автоматная пальба. Впрочем, еще через пару мгновений он понял, в чем дело, без всякого шестого чувства: в ход боя вмешался новый игрок. Флейтист.

Олег поспешно сорвал слуховой аппарат и, не отвечая на вопросы Доцента, которые при желании легко мог прочитать по губам — Олег, да что с тобой? Ты знаешь, что происходит? Олег? — подхватил винтовку и, без труда перемахнув через дорожное ограждение, побежал туда, где почуял своего старого знакомого.